«В лесу разошлись две тропинки. И я выбрал нехоженую» (с) Роберт Фрост
Название: У каждого свой долг
Автор: Chimotoma Katari
Бета: Ворд на Ворде и Вордом погоняет…
Фэндом: Kuroshitsuji
Пейринг: Клод/Себастьян, Сиэль/Алоис
Рейтинг: R (?)
Размер: макси отныне!
Жанр: слэш, ангст, романс, местами приквел
Таймлайн: после окончания второго сезона
Состояние: в работе
Дисклеймер: основные герои остаются за Тобосо Яна
Предупреждения: ООС, кровь, немножко каннибализм
От автора: я по уши влюблен в пару Клод/Себастьян. Хотелось… чего-то. Получилось как всегда.
Размещение: если берем, то просьба отписаться
Саммари: история двух демонов, берущая начало не одно столетие назад. Один из них – наследный принц, другой – обычный мальчишка. По воле судьбы демонят ждет долгая разлука. Но даже тогда, когда старая дружба исчезает из их памяти, сердца продолжают хранить оттиск прежних времен и светлых надежд.
предыдущие главы
Прошу у всех прощения за задержку! Ко мне приходил творческий кризис...
Эта глава получилась немного выпадающей из сюжета, но она нужна. Ибо информационная.
Да, еще. Размер фанфика в скором времени грозится перерасти из "миди" в "макси". Так что делайте выводы...
И напоследок. Автор прочитал 61-ую главу манги и вздохнул - мда, автор накаркал
нужно - читаем...Глава 5. Дело Дьявольского Фантома.
- Змейка, змейка… славная змейка… Поговори со мной.
Мужчина изящно перевернул ладонь, и гладкое змеиное тельце медленно заскользило вдоль его запястья. Ярко-желтые глаза с вертикальными зрачками выжидающе уставились ему в лицо. Прекрасное создание. Совершенство порока.
- Милорд, он здесь.
В пятне серого света на полу стал виден чей-то худощавый силуэт. Осторожно, едва шевелясь, он поднял голову.
- Ваша Светлость, Ваша… - запричитал силуэт, внезапно напомнив заинтересованному лорду глупого, загнанного в угол хорька.
- Мальчишка… мертв?
Вопрос повис в воздухе, словно замершая на долю секунды гильотина. Хотя лорд и не видел лица приведенного, он буквально почувствовал, как оно исказилось от ужаса.
- Ваша Светлость… он… его… - хорек задрожал крупной дрожью. – Другой демон… вернул ему душу…
- Понятно.
Леденящий кровь крик пронзил огромный зал – от основания тяжелых колонн и до мрачного свода потолка. Силуэт забился на полу, не в силах сдержать судорожных порывов, из его горла вырвался страшным хрип - но все было тщетно. Равнодушные глаза искрились яростью в то время, как по мановению длинных, увенчанных черными ногтями, пальцев несчастный царапал каменные плиты ободранными в кровь ладонями. Змея спешно переползла выше по руке хозяина и обвилась вокруг его шеи; шум ей не нравился.
- Я столько времени потратил, чтобы выследить его. Я столько времени готовился, чтобы напасть. А вы… вы упустили мальчишку, когда он не мог уже и пальцем пошевелить! Бездарность!
Силуэт взревел от отчаянья. Чуть приподнявшись на локтях, он снова рухнул вниз, разбив лоб об каменный пол. И еще раз. И еще…
- Достаточно.
Лорд опустил руку - хорек больше не шевелился. Из его ушей и рта текла кровь.
- Милостью Дьявола, уходи. Уходи прочь, ничтожество, прочь с глаз моих!
Шатаясь, несчастный поднялся на ноги. Он явно ничего уже не видел и не слышал, но отсутствие боли натолкнуло его на мысль. Растянув окровавленные, потрескавшиеся губы в слабой улыбке, он отвесил лорду поклон и развернулся, чтобы выйти…
Секунда – и зал наполнился оглушительным треском, словно молния ударила где-то вдали. Хорек растерянно замер. А после, покачнувшись, раскинул руки и упал навзничь. Влажное красное пятно расползлось по его спине от того мета, где у людей находится сердце.
Ни одна черта не дрогнула в лице лорда, когда он убирал револьвер обратно под отворот плаща.
- По правде сказать, я удивлен, Ваша Светлость.
Красивый рыжеволосый мужчина, до этого тенью стоявший у огромного окна, приблизился к своему хозяину. Лорд одарил его беглым вопросительным взглядом.
- Мне думалось, вы будете жестче, - мягко пояснил рыжеволосый.
- Не тебе решать, кому из моих врагов следует умереть легкой смертью, а кому – нет, - отрезал лорд, развернувшись к слуге.
- Но граф Белиал…
- Граф Белиал в свое время был одним из моих учителей, - аристократ перевел взгляд на лежавшее на полу мертвое тело. – Так уж вышло, что знания, которые он дал мне, однажды обернулись против него самого…
Рыжеволосый понимающе хмыкнул. А лорд тем временем продолжал:
- Но сейчас для нас это не главное.
- А главное что?
- Абигор. Для нас только его душа имеет значение. Кроме того… - аристократ подставил лицо скупому свету, льющемуся из окна. Его левый глаз ответил бледному лучику зловещим алым блеском. А правый глядел пусто и матово, не моргая. Этот глаз лорда был словно омертвевшим. Навсегда застывший, навсегда пустой он уже не различал ни света, ни тьмы. Страшный серый глаз. – Есть кое-что личное, чего я простить ему не могу.
Тихий, едва слышный шорох – рыжеволосый опустился перед хозяином на одно колено.
- Тогда приказывайте, милорд.
- Мальчишку не тронь ни в коем случае. Любого, кто будет пытаться защитить его – убей. В остальном считай, что я предоставляю тебе полную свободу действий…
Мужчина покорно склонил голову. Из-под упавшей ему на лицо челки сверкнули хищные изумрудные глаза.
***
Алоис развлекался тем, что рисовал на обеденном столе огромного паука. Лука мельтешил рядом, время от времени заглядывая брату через плечо. Глазами, полными восторга, он смотрел, как под руками Алоиса на скатерти расцветает угольно-черной восьмилапый силуэт.
Идиллию прервал вкрадчивый голос, раздавшийся где-то за спинами братьев МакКэн:
- Вы оба, конечно, понимаете, кто потом будет это убирать?
Мальчики нехотя оторвались от своего занятия. Чуть в стороне от них, скрестив руки на груди, стоял Клод. Выражение его лица было по-отечески непреклонным.
- Да, Клод! Ты! – ответствовал Трэнси. Бросив на своего бывшего дворецкого смеющийся взгляд, он продолжил выводить углем полумесяцы паучьего брюшка.
Фаустус иронично заломил брови. Разумеется, прежде, будучи покорным слугой Алоиса, он никогда не позволял себе читать юному господину нотации или – упаси боже! – за что-то ругать его. Однако теперь, глядя на это серьезное, перепачканное углем лицо, Клод не мог отделаться от ощущения, что за последние три года слишком избаловал своего мальчика.
- Алоис?.. - мягко позвал он юного графа. Тот буркнул что-то себе под нос, не утруждаясь даже возможностью поднять голову – собственно, ничего другого Фаустус и не ожидал.
- Что ж, допустим.
Старший МакКэн невольно вскрикнул, когда скатерть вдруг выскользнула из-под его рук, с едва слышным шорохом слетев со столешницы. Раздосадованный и недовольный, мальчик обернулся к Клоду. Тот меланхолично складывал изрисованную ткань квадратиками.
- Держи, - он протянул сверток Алоису. – Мыло возьмешь на кухне.
Трэнси даже покраснел от возмущения.
- Да ну нафиг! Или я что, по-твоему, похож на служанку-горничную? – взревел он, хватаясь за рубашку паучьего дворецкого.
Фаустус добродушно усмехнулся:
- Нет, ты похож на трубочиста.
Задохнувшись от бессильной злобы, Алоис утер лицо рукавом своего плаща. Фыркая, словно рассерженный кот, он выхватил скатерть из рук Клода и гордо направился на кухню, путаясь ногами в тканевых складках. Минутой позже из соседней комнаты раздался красноречивый грохот и столь же красноречивый поток ругательств. Фаустус устало закатил глаза: он так и не смог приучить господина смотреть под ноги, когда тот переступал порожки.
- Я помогу братику! – Лука уже было кинулся на кухню, когда рука Клода поймала его за воротничок рубашки, не позволяя двинуться.
- Пожалуйста, останься с Ханной. Вам придется позаботиться о Себастьяне, пока меня не будет, - демон ласково потрепал мальчика по голове.
- Пока тебя не будет?..
Дворецкий прикусил язык: сказал то, чего говорить не следовало.
- Клод, ты хочешь от нас уйти? Насовсем? – в больших карих глазах застыли слезы. А в следующее мгновение вокруг коленей Фаустуса уже привычно обвилась пара маленьких ручек - выше Лука не смог бы достать даже при всем своем желании.
- Нет, вовсе нет, - Клод присел перед мальчиком на корточки. Не медля, Лука освободил колени мужчины и схватился за его плечи, прижимаясь лицом к белоснежной рубашке. Демон осторожно погладил его по спине.
- Правда?.. – всхлипнуло где-то у его уха.
- Правда.
Мальчик прижался к Фаустусу еще теснее, и, не удержав равновесия, бывший дворецкий повалился на спину. Если бы при этом Лука не умудрился с силой толкнуть его коленом под ребра, то Клод бы посмеялся вместе с ним. Задыхаясь, он попытался приподнять голову, но почти тотчас же уронил ее обратно, чувствительно ударившись затылком об пол. От боли и от застрявшего в горле смеха у него заслезились глаза.
- Клод?
Демон откинул голову, насколько это еще было возможно, и встретился глазами с Ханной. Про себя Фаустус отметил, что со скрещенными на груди руками и поднятыми бровями она выглядела очень внушительно, несмотря на свой новый голубенький передник, весь усыпанный мелкими васильками.
- Развлекаетесь? – спросила девушка, и по ее тону было понятно, что любой ответ, каким бы он ни был, ее не устроит.
Лука поспешил слезть с Клода. Почувствовав привычную легкость в теле, Фаустус перевернулся и, опираясь на пол коленями, а после и руками, поднялся на ноги. Все это время Ханна не сводила с него не то насмешливого, не то сердитого взгляда.
- Знаешь, в такие минуты я вспоминаю, что на самом деле ты – злобный, кровожадный демон, - сказал Клод, примирительно улыбнувшись девушке. Та не улыбнулась в ответ.
- Снова уходишь? – процедила она, почти не разжимая губ.
- Ханна, я…
- Уходишь или нет?
- Да, ухожу.
Лука растерянно переводил взгляд с Ханны на Клода и обратно. Из-за кухонной двери осторожно высунулось заинтересованное лицо Алоиса.
- Прости, - произнес Фаустус без капли раскаянья в голосе. - Я знаю, тебе не нравится все это…
- Мне не нравится конкретно твоя затея с этим ужасным расследованием! – заметила Ханна, и в ее глазах сверкнул недобрый огонек. – Мне не нравится то, каким ты становишься, сидя вечерами в гостиной! И, пожалуйста, не надо ничего говорить мне про долг!..
Клод опустил взгляд. Он знал, что сейчас его подруге, как любой женщине, просто надо было дать выговориться. И ее слова для Фаустуса были – всего лишь словами, они не могли ни оскорбить, ни ранить его. В конце концов, в глазах Клода Ханна всегда была скорее немного странным человеком, нежели плохим демоном, так что на многие ее причуды он готов был смотреть сквозь пальцы. Для него это было почти то же самое, как для взрослого – насмешки маленького ребенка: немного неприятно, но не более того. А с любой неприятностью можно было если не смириться, то, хотя бы, перетерпеть ее; последнее у Клода особенно хорошо получалось.
- Ох, милая моя Ханна, я скорблю всем сердцем! Неужели все это время я был настолько слеп? – проговорил он с нарочито подчеркнутым трагизмом. – Как же я смогу теперь оставаться здесь, в этом доме, зная, что причиняю вам всем одни только страдания?..
Все это время Фаустус осторожно, словно не обращая внимания на то, что он делает, пятился к входной двери. Поэтому когда мисс Анафероуз, возмущенная его словами, попыталась бросить в него принесенным с кухни полотенцем, Клод ловко выскользнул из комнаты в коридор.
- Ты права, милая Ханна, мне нет прощенья!.. – послышался из-за двери все тот же трагичный голос, немного приглушенный хохотом двух мальчишек. – Поэтому - сейчас! – я ухожу, чтобы до сегодняшнего вечера более не оскорблять столь счастливый дом своим присутствием…
- Вернись, негодяй! – воскликнула Ханна и бросилась следом за демоном.
Когда спустя несколько минут девушка вошла в обеденный зал, вид у нее был донельзя сердитый.
- Он сбежал, - возвестила Ханна подбежавшим к ней братьям МакКэн. Оба мальчика утирали слезы, навернувшиеся им на глаза от смеха; Алоис громко икал. – Сбежал, даже не дождавшись завтрака – такого еще не бывало!..
- Клод сказал что-нибудь еще? – спросил Трэнси, когда все немного успокоились.
Демоница недовольно хмыкнула:
- Да. Он просил передать привет Себастьяну, если тот соизволит сегодня почтить нас своим присутствием… И, по-моему, это просто возмутительно!
- Возмутительно, что Клод попросил передать ему привет? – осведомился Алоис, едва сдерживая усмешку.
- Нет, возмутительно, что Клод оставляет Себастьяна здесь совсем одного, - сказала Ханна. Кротко вздохнув, она подняла с пола брошенное ею полотенце и пару раз взмахнула им в воздухе, стряхивая пыль. Лука чихнул. – Это неправильно.
- Ты так говоришь, как будто Клод в первый раз уходит, не предупредив нас, - заметил юный граф, заведя руки за голову.
В сущности, Алоис был прав. Нередко случалось, что Клод отлучался на несколько дней, не поставив в известность об этом даже Ханну. Однако в доме никто не сердился на него из-за подобных вещей – у Фаустуса были свои причины, чтобы так поступать. Главной из этих причин было то, что время от времени все обитатели поместья хотели есть. И если добросердечная Ханна еще готова была делить трапезу с Алоисом и Лукой, то Клод – нет. Никто не знал, отказывается ли он из чувства врожденной бережливости или из гордости, но, в любом случае, Фаустус часто бывал голоден. А удерживать голодного демона в замкнутом пространстве решился бы, разве что, дурак.
Другая не менее важная причина исчезновений Клода состояла в том, что он отчаянно старался бороться с собственной скукой. Жизнь в их поместье текла размеренно и неторопливо; день сменялся ночью, что само по себе почти не было заметно, а ночь – днем. Огромная луна, окруженная щедрой россыпью мерцающих звезд, и толстый, укрывающий промерзлую землю слой снега – все это было, конечно, прекрасно. Но, во-первых, прекрасным оно казалось только за окнами особняка - по другую их сторону царили лишь густой мрак и пробирающий до костей холод. А, во-вторых, это самое прекрасное уже успело всем порядком надоесть. И с каким бы удовольствием Лука – совершенно справедливо – не говорил, что погода в этих местах чудесная, мало кто готов был его поддержать. «Однако если бы нам было действительно хорошо здесь, это место не могло бы называться Адом!», - сказала как-то раз Ханна, и невольно все с ней согласились. После этого Алоис всерьез задался вопросом, а так ли уж это неприятно – провести остаток вечности несколькими кругами Преисподней ниже, выживая среди сонма мерзких звероподобных бесов. Ханна и Клод заверили юного графа, что неприятно, и тот успокоился.
Все изменилось с тех пор, как однажды поздним вечером (или ранней ночью) Фаустус вернулся в особняк чрезвычайно взволнованный, и, усевшись в свое любимое старое кресло, рассказал мисс Анафероуз и мальчикам о том, что за пределами их поместья стали происходить загадочные и совершенно жуткие вещи. Пока Клод говорил, его била крупная дрожь, настолько сильная, что иногда он сбивался с мысли. И это было настолько не похоже на него обычного – спокойного, гордого, уверенного в своих силах, - что в серьезности дела уже никому из обитателей особняка не приходилось сомневаться.
Демон, о котором рассказал домашним Клод, не был похож на других. Этот нечистый никогда не заключал контрактов и не пожирал человеческих душ; говорили, будто он и вовсе не бывает в мире людей – однако молва о его безжалостности держала в страхе оба верхних круга Ада. Он никому не открывал своего лица и никого не просил о помощи – но по всей Преисподней за ним тянулся кровавый след, выложенный телами его врагов. Те, кто был поумней, считали его обезумевшим аристократом. Остальные же называли его демоном-убийцей или Дьявольским Фантомом. Никому не было известно, какие цели преследовал этот нечистый; знали лишь то, что вся Преисподняя лежит перед ним, как на ладони, и что со смертью от руки Фантома не сравниться ни одна, даже самая мучительная пытка. Но самым пугающим в этой истории было то, что убийца действовал не бездумно, словно маньяк – он убивал тайно, без позерства и с очевидной последовательностью. В каждом его нападении чувствовался жестокий математический смысл, как будто бы Дьявольский Фантом еще только расчищал себе поле для решающего поединка. А до определенного им времени этот демон готов был убивать, и, чтобы там ни говорили, делал он это мастерски. Бесшумный, безликий и беспощадный, Фантом скользил по Преисподней, словно тень. Здесь он был единственным хозяином и господином для всех; здесь только он устанавливал законы и убирал тех, кто не подчинялся им. За глаза его называли преступником. В открытую – Богом.
Собственно, первое время эта ужасная история должного впечатления не производила ни на Клода, ни на Ханну. Уж кого-кого, а их напугать было не так-то просто: как и некоторые другие демоны, в свое время практически насильно выброшенные в мир людей, они слишком хорошо представляли себе то, чего действительно стоило бояться. Для них слухи оставались слухами, а правда – правдой. Однако оба демона не учли того, что, в отличие от мира людей, Ад никогда не распускал слухов для чьей-то забавы – в этих местах хватало забот и без подобных шуток. Поэтому принять историю про Дьявольского Фантома на веру они не смогли до тех самых пор, пока в один прекрасный день во время очередной своей вылазки за пределы третьего круга Фаустус не увидел жертву демона-убийцы собственными глазами. Позже он признался Алоису, что, пожалуй, этот момент стал в его жизни одним из тех, о которых никогда не хочется вспоминать. Тогда, глядя на изуродованное тело нечистого, у Клода не хватило смелости даже на то, чтобы проверить, жив еще бедняга или уже нет. Он плохо помнил, что случилось потом; в его памяти застыли, словно выжженные на сетчатке, только пустые, лишенные души глаза незнакомца, и ужас, глядящий со дна огромных черных зрачков. Этот взгляд преследовал демона до самого особняка, пока он не взбежал по ступенькам в холл и не захлопнул дверь с такой силой, что звякнули оконные стекла.
После этого случая ни о каких спокойных вечерах в гостиной у камина не могло быть и речи. И хотя Клода не очень-то радовала перспектива проводить целые дни на собачьем холоде, отыскивая новых жертв Дьявольского Фантома, для него все было лучше, чем слоняться без дела по старому особняку. Дворецкий Трэнси не терял надежды на то, что однажды ему удастся поймать демона-убийцу на месте преступления. Правда, Фаустус не имел ни малейшего понятия, что он будет делать потом – и выживет ли, - если все-таки вступит с Фантомом в честную схватку. Но Клод предпочитал об этом не думать. Теперь, когда у него наконец-то появилась возможность избавиться от этой чересчур скучной жизни в поместье третьего круга, он не гнушался даже мыслью о расследовании; особую прелесть дворецкий видел в том, что эта история напоминала ему детективные дела его юного господина, которые тот когда-то вел в Лондоне. Сам Алоис радовался необычайно: благодаря делу Дьявольского Фантома у них с Клодом впервые за последнее время снова появились общие темы для разговора. Лука радовался, потому что радовался Алоис, и, в принципе, тоже был счастлив. Одна только Ханна искренне считала всю эту затею сумасбродством. Внезапные исчезновения Фаустуса и вид едва державшихся на ногах от усталости братьев МакКэн выводили ее из себя. Конечно, ей было приятно, что Клод и мальчики за эти два месяца так сдружились; но все же в ее глазах Фаустус был не самым лучшим примером для подражания. Исключая обостренное чувство собственного достоинства, он не обладал никакими особыми качествами, которые братья МакКэн могли бы у него перенять. По крайней мере, так думалось Ханне. Сам Клод был о себе другого мнения, но возражать подруге не решался.
- Зря ты так беспокоишься, - сказал граф Трэнси, когда мисс Анафероуз снова вздохнула, явно погруженная в какие-то свои безрадостные мысли. – Клод скоро вернется. Побродит вокруг поместья, как обычно, – и вернется.
- Хотелось бы верить, - ответила Ханна не без ноток ворчанья в голосе. У нее было свое мнение по поводу того, куда, а вернее, от кого мог сбежать Фаустус в такую рань.
Алоис перевел взгляд на лестницу, краешек которой виднелся из-за приоткрытой двери между кухней и залой, заменявшей им холл и прихожую.
- Странно, Себастьяна все еще нет… - он отметил положение минутной стрелки на больших напольных часах. – А завтрак-то уже совсем скоро!
Ханна язвительно фыркнула:
- Не удивлюсь, если после разговора с Клодом Себастьяну и вовсе не захочется видеть нас…
- Правда? – Трэнси наивно поднял брови. – А почему ты так думаешь?
Демоница промолчала: ей не хотелось огорчать Алоиса своими размышлениями по этому поводу.
- Ну, тогда я сам отнесу ему поесть! – нашелся юный граф, торжественно вскинув вверх указательный палец.
- Только после того, как выведешь с обеденной скатерти все пятна.
Лицо мальчишки вытянулось.
- Но Ханна… - попытался возразить он.
Мисс Анафероуз положила руки на плечи Алоиса и заглянула ему в глаза.
- Если ты сделаешь это, то, обещаю, я не скажу Клоду ни слова про тот белый сервиз, который якобы потерялся в серванте.
- Какой сервиз? – поинтересовался Лука. Он явно не заметил опасного взгляда, которым одарил его старший брат.
- Ну и пофиг! Все равно, тот сервиз был уже совсем старый!
- Старинный, - укоризненно поправила его Ханна.
Неизвестно, сколько еще времени они бы могли так препираться, если бы в следующий миг до них не донеслись чьи-то осторожные шаги. Постепенно звук становился все громче и громче, как будто кто-то спускался в соседнюю комнату вниз по лестнице. Ханна опустила руки с плеч Алоиса, прислушиваясь; мальчишки переглянулись.
В щель между косяком и дверью, ведущей в обеденный зал, просунулась бледная рука с выведенной на ней черной пентаграммой. Следом за рукой в проеме показалось заинтересованное лицо. Взгляд гостя бегло прошелся по всей комнате и остановился на демонице вместе с обоими МакКэнами. Еще с полминуты Себастьян оглядывался вокруг, а затем, облегченно вздохнув, зашел внутрь.
Выглядел он, мягко говоря, потрепанным. Рубашка – явно с чужого плеча – была велика Михаэлису и теперь свисала из-за пояса его брюк. Затянутый вокруг ворота галстук не мог скрыть тонкой багровой полоски над ключицами Себастьяна, и тот периодически его одергивал. Но хуже всего дело обстояло с волосами: длинные черные пряди падали на лоб дворецкого и поднимались сзади причудливыми вихрами, что придавало его прическе еще более небрежный вид, чем обычно. Кроме того, с кожи Себастьяна так и не спала мертвенная белизна, и теперь, контрастируя с его глубокими карими глазами, она смотрелась довольно жутко.
- Доброе утро, - Михаэлис одарил семейство Трэнси кислой улыбкой. Он чувствовал направленные на себя взгляды и никак не мог понять, чего же в них больше: жалости, брезгливости или страха. Мысленно выбрав предпоследнее, Себастьян опустил глаза и медленно поплелся к столу.
Дворецкий Фантомхайвов никогда бы не признался себе в этом; однако в глубине своей демонической души он вдруг остро почувствовал, что это место – не его дом, что все, чего бы ни касались его руки, и на что бы ни смотрели глаза – не принадлежит ему, и что для обитателей поместья он - только обуза, и ничего больше. От этого у него на сердце сделалось совсем гадко.
И чем сильнее Себастьян это понимал, тем несчастнее становился.
Автор: Chimotoma Katari
Бета: Ворд на Ворде и Вордом погоняет…
Фэндом: Kuroshitsuji
Пейринг: Клод/Себастьян, Сиэль/Алоис
Рейтинг: R (?)
Размер: макси отныне!
Жанр: слэш, ангст, романс, местами приквел
Таймлайн: после окончания второго сезона
Состояние: в работе
Дисклеймер: основные герои остаются за Тобосо Яна
Предупреждения: ООС, кровь, немножко каннибализм
От автора: я по уши влюблен в пару Клод/Себастьян. Хотелось… чего-то. Получилось как всегда.
Размещение: если берем, то просьба отписаться
Саммари: история двух демонов, берущая начало не одно столетие назад. Один из них – наследный принц, другой – обычный мальчишка. По воле судьбы демонят ждет долгая разлука. Но даже тогда, когда старая дружба исчезает из их памяти, сердца продолжают хранить оттиск прежних времен и светлых надежд.
предыдущие главы
Прошу у всех прощения за задержку! Ко мне приходил творческий кризис...
Эта глава получилась немного выпадающей из сюжета, но она нужна. Ибо информационная.
Да, еще. Размер фанфика в скором времени грозится перерасти из "миди" в "макси". Так что делайте выводы...
И напоследок. Автор прочитал 61-ую главу манги и вздохнул - мда, автор накаркал
нужно - читаем...Глава 5. Дело Дьявольского Фантома.
- Змейка, змейка… славная змейка… Поговори со мной.
Мужчина изящно перевернул ладонь, и гладкое змеиное тельце медленно заскользило вдоль его запястья. Ярко-желтые глаза с вертикальными зрачками выжидающе уставились ему в лицо. Прекрасное создание. Совершенство порока.
- Милорд, он здесь.
В пятне серого света на полу стал виден чей-то худощавый силуэт. Осторожно, едва шевелясь, он поднял голову.
- Ваша Светлость, Ваша… - запричитал силуэт, внезапно напомнив заинтересованному лорду глупого, загнанного в угол хорька.
- Мальчишка… мертв?
Вопрос повис в воздухе, словно замершая на долю секунды гильотина. Хотя лорд и не видел лица приведенного, он буквально почувствовал, как оно исказилось от ужаса.
- Ваша Светлость… он… его… - хорек задрожал крупной дрожью. – Другой демон… вернул ему душу…
- Понятно.
Леденящий кровь крик пронзил огромный зал – от основания тяжелых колонн и до мрачного свода потолка. Силуэт забился на полу, не в силах сдержать судорожных порывов, из его горла вырвался страшным хрип - но все было тщетно. Равнодушные глаза искрились яростью в то время, как по мановению длинных, увенчанных черными ногтями, пальцев несчастный царапал каменные плиты ободранными в кровь ладонями. Змея спешно переползла выше по руке хозяина и обвилась вокруг его шеи; шум ей не нравился.
- Я столько времени потратил, чтобы выследить его. Я столько времени готовился, чтобы напасть. А вы… вы упустили мальчишку, когда он не мог уже и пальцем пошевелить! Бездарность!
Силуэт взревел от отчаянья. Чуть приподнявшись на локтях, он снова рухнул вниз, разбив лоб об каменный пол. И еще раз. И еще…
- Достаточно.
Лорд опустил руку - хорек больше не шевелился. Из его ушей и рта текла кровь.
- Милостью Дьявола, уходи. Уходи прочь, ничтожество, прочь с глаз моих!
Шатаясь, несчастный поднялся на ноги. Он явно ничего уже не видел и не слышал, но отсутствие боли натолкнуло его на мысль. Растянув окровавленные, потрескавшиеся губы в слабой улыбке, он отвесил лорду поклон и развернулся, чтобы выйти…
Секунда – и зал наполнился оглушительным треском, словно молния ударила где-то вдали. Хорек растерянно замер. А после, покачнувшись, раскинул руки и упал навзничь. Влажное красное пятно расползлось по его спине от того мета, где у людей находится сердце.
Ни одна черта не дрогнула в лице лорда, когда он убирал револьвер обратно под отворот плаща.
- По правде сказать, я удивлен, Ваша Светлость.
Красивый рыжеволосый мужчина, до этого тенью стоявший у огромного окна, приблизился к своему хозяину. Лорд одарил его беглым вопросительным взглядом.
- Мне думалось, вы будете жестче, - мягко пояснил рыжеволосый.
- Не тебе решать, кому из моих врагов следует умереть легкой смертью, а кому – нет, - отрезал лорд, развернувшись к слуге.
- Но граф Белиал…
- Граф Белиал в свое время был одним из моих учителей, - аристократ перевел взгляд на лежавшее на полу мертвое тело. – Так уж вышло, что знания, которые он дал мне, однажды обернулись против него самого…
Рыжеволосый понимающе хмыкнул. А лорд тем временем продолжал:
- Но сейчас для нас это не главное.
- А главное что?
- Абигор. Для нас только его душа имеет значение. Кроме того… - аристократ подставил лицо скупому свету, льющемуся из окна. Его левый глаз ответил бледному лучику зловещим алым блеском. А правый глядел пусто и матово, не моргая. Этот глаз лорда был словно омертвевшим. Навсегда застывший, навсегда пустой он уже не различал ни света, ни тьмы. Страшный серый глаз. – Есть кое-что личное, чего я простить ему не могу.
Тихий, едва слышный шорох – рыжеволосый опустился перед хозяином на одно колено.
- Тогда приказывайте, милорд.
- Мальчишку не тронь ни в коем случае. Любого, кто будет пытаться защитить его – убей. В остальном считай, что я предоставляю тебе полную свободу действий…
Мужчина покорно склонил голову. Из-под упавшей ему на лицо челки сверкнули хищные изумрудные глаза.
***
Алоис развлекался тем, что рисовал на обеденном столе огромного паука. Лука мельтешил рядом, время от времени заглядывая брату через плечо. Глазами, полными восторга, он смотрел, как под руками Алоиса на скатерти расцветает угольно-черной восьмилапый силуэт.
Идиллию прервал вкрадчивый голос, раздавшийся где-то за спинами братьев МакКэн:
- Вы оба, конечно, понимаете, кто потом будет это убирать?
Мальчики нехотя оторвались от своего занятия. Чуть в стороне от них, скрестив руки на груди, стоял Клод. Выражение его лица было по-отечески непреклонным.
- Да, Клод! Ты! – ответствовал Трэнси. Бросив на своего бывшего дворецкого смеющийся взгляд, он продолжил выводить углем полумесяцы паучьего брюшка.
Фаустус иронично заломил брови. Разумеется, прежде, будучи покорным слугой Алоиса, он никогда не позволял себе читать юному господину нотации или – упаси боже! – за что-то ругать его. Однако теперь, глядя на это серьезное, перепачканное углем лицо, Клод не мог отделаться от ощущения, что за последние три года слишком избаловал своего мальчика.
- Алоис?.. - мягко позвал он юного графа. Тот буркнул что-то себе под нос, не утруждаясь даже возможностью поднять голову – собственно, ничего другого Фаустус и не ожидал.
- Что ж, допустим.
Старший МакКэн невольно вскрикнул, когда скатерть вдруг выскользнула из-под его рук, с едва слышным шорохом слетев со столешницы. Раздосадованный и недовольный, мальчик обернулся к Клоду. Тот меланхолично складывал изрисованную ткань квадратиками.
- Держи, - он протянул сверток Алоису. – Мыло возьмешь на кухне.
Трэнси даже покраснел от возмущения.
- Да ну нафиг! Или я что, по-твоему, похож на служанку-горничную? – взревел он, хватаясь за рубашку паучьего дворецкого.
Фаустус добродушно усмехнулся:
- Нет, ты похож на трубочиста.
Задохнувшись от бессильной злобы, Алоис утер лицо рукавом своего плаща. Фыркая, словно рассерженный кот, он выхватил скатерть из рук Клода и гордо направился на кухню, путаясь ногами в тканевых складках. Минутой позже из соседней комнаты раздался красноречивый грохот и столь же красноречивый поток ругательств. Фаустус устало закатил глаза: он так и не смог приучить господина смотреть под ноги, когда тот переступал порожки.
- Я помогу братику! – Лука уже было кинулся на кухню, когда рука Клода поймала его за воротничок рубашки, не позволяя двинуться.
- Пожалуйста, останься с Ханной. Вам придется позаботиться о Себастьяне, пока меня не будет, - демон ласково потрепал мальчика по голове.
- Пока тебя не будет?..
Дворецкий прикусил язык: сказал то, чего говорить не следовало.
- Клод, ты хочешь от нас уйти? Насовсем? – в больших карих глазах застыли слезы. А в следующее мгновение вокруг коленей Фаустуса уже привычно обвилась пара маленьких ручек - выше Лука не смог бы достать даже при всем своем желании.
- Нет, вовсе нет, - Клод присел перед мальчиком на корточки. Не медля, Лука освободил колени мужчины и схватился за его плечи, прижимаясь лицом к белоснежной рубашке. Демон осторожно погладил его по спине.
- Правда?.. – всхлипнуло где-то у его уха.
- Правда.
Мальчик прижался к Фаустусу еще теснее, и, не удержав равновесия, бывший дворецкий повалился на спину. Если бы при этом Лука не умудрился с силой толкнуть его коленом под ребра, то Клод бы посмеялся вместе с ним. Задыхаясь, он попытался приподнять голову, но почти тотчас же уронил ее обратно, чувствительно ударившись затылком об пол. От боли и от застрявшего в горле смеха у него заслезились глаза.
- Клод?
Демон откинул голову, насколько это еще было возможно, и встретился глазами с Ханной. Про себя Фаустус отметил, что со скрещенными на груди руками и поднятыми бровями она выглядела очень внушительно, несмотря на свой новый голубенький передник, весь усыпанный мелкими васильками.
- Развлекаетесь? – спросила девушка, и по ее тону было понятно, что любой ответ, каким бы он ни был, ее не устроит.
Лука поспешил слезть с Клода. Почувствовав привычную легкость в теле, Фаустус перевернулся и, опираясь на пол коленями, а после и руками, поднялся на ноги. Все это время Ханна не сводила с него не то насмешливого, не то сердитого взгляда.
- Знаешь, в такие минуты я вспоминаю, что на самом деле ты – злобный, кровожадный демон, - сказал Клод, примирительно улыбнувшись девушке. Та не улыбнулась в ответ.
- Снова уходишь? – процедила она, почти не разжимая губ.
- Ханна, я…
- Уходишь или нет?
- Да, ухожу.
Лука растерянно переводил взгляд с Ханны на Клода и обратно. Из-за кухонной двери осторожно высунулось заинтересованное лицо Алоиса.
- Прости, - произнес Фаустус без капли раскаянья в голосе. - Я знаю, тебе не нравится все это…
- Мне не нравится конкретно твоя затея с этим ужасным расследованием! – заметила Ханна, и в ее глазах сверкнул недобрый огонек. – Мне не нравится то, каким ты становишься, сидя вечерами в гостиной! И, пожалуйста, не надо ничего говорить мне про долг!..
Клод опустил взгляд. Он знал, что сейчас его подруге, как любой женщине, просто надо было дать выговориться. И ее слова для Фаустуса были – всего лишь словами, они не могли ни оскорбить, ни ранить его. В конце концов, в глазах Клода Ханна всегда была скорее немного странным человеком, нежели плохим демоном, так что на многие ее причуды он готов был смотреть сквозь пальцы. Для него это было почти то же самое, как для взрослого – насмешки маленького ребенка: немного неприятно, но не более того. А с любой неприятностью можно было если не смириться, то, хотя бы, перетерпеть ее; последнее у Клода особенно хорошо получалось.
- Ох, милая моя Ханна, я скорблю всем сердцем! Неужели все это время я был настолько слеп? – проговорил он с нарочито подчеркнутым трагизмом. – Как же я смогу теперь оставаться здесь, в этом доме, зная, что причиняю вам всем одни только страдания?..
Все это время Фаустус осторожно, словно не обращая внимания на то, что он делает, пятился к входной двери. Поэтому когда мисс Анафероуз, возмущенная его словами, попыталась бросить в него принесенным с кухни полотенцем, Клод ловко выскользнул из комнаты в коридор.
- Ты права, милая Ханна, мне нет прощенья!.. – послышался из-за двери все тот же трагичный голос, немного приглушенный хохотом двух мальчишек. – Поэтому - сейчас! – я ухожу, чтобы до сегодняшнего вечера более не оскорблять столь счастливый дом своим присутствием…
- Вернись, негодяй! – воскликнула Ханна и бросилась следом за демоном.
Когда спустя несколько минут девушка вошла в обеденный зал, вид у нее был донельзя сердитый.
- Он сбежал, - возвестила Ханна подбежавшим к ней братьям МакКэн. Оба мальчика утирали слезы, навернувшиеся им на глаза от смеха; Алоис громко икал. – Сбежал, даже не дождавшись завтрака – такого еще не бывало!..
- Клод сказал что-нибудь еще? – спросил Трэнси, когда все немного успокоились.
Демоница недовольно хмыкнула:
- Да. Он просил передать привет Себастьяну, если тот соизволит сегодня почтить нас своим присутствием… И, по-моему, это просто возмутительно!
- Возмутительно, что Клод попросил передать ему привет? – осведомился Алоис, едва сдерживая усмешку.
- Нет, возмутительно, что Клод оставляет Себастьяна здесь совсем одного, - сказала Ханна. Кротко вздохнув, она подняла с пола брошенное ею полотенце и пару раз взмахнула им в воздухе, стряхивая пыль. Лука чихнул. – Это неправильно.
- Ты так говоришь, как будто Клод в первый раз уходит, не предупредив нас, - заметил юный граф, заведя руки за голову.
В сущности, Алоис был прав. Нередко случалось, что Клод отлучался на несколько дней, не поставив в известность об этом даже Ханну. Однако в доме никто не сердился на него из-за подобных вещей – у Фаустуса были свои причины, чтобы так поступать. Главной из этих причин было то, что время от времени все обитатели поместья хотели есть. И если добросердечная Ханна еще готова была делить трапезу с Алоисом и Лукой, то Клод – нет. Никто не знал, отказывается ли он из чувства врожденной бережливости или из гордости, но, в любом случае, Фаустус часто бывал голоден. А удерживать голодного демона в замкнутом пространстве решился бы, разве что, дурак.
Другая не менее важная причина исчезновений Клода состояла в том, что он отчаянно старался бороться с собственной скукой. Жизнь в их поместье текла размеренно и неторопливо; день сменялся ночью, что само по себе почти не было заметно, а ночь – днем. Огромная луна, окруженная щедрой россыпью мерцающих звезд, и толстый, укрывающий промерзлую землю слой снега – все это было, конечно, прекрасно. Но, во-первых, прекрасным оно казалось только за окнами особняка - по другую их сторону царили лишь густой мрак и пробирающий до костей холод. А, во-вторых, это самое прекрасное уже успело всем порядком надоесть. И с каким бы удовольствием Лука – совершенно справедливо – не говорил, что погода в этих местах чудесная, мало кто готов был его поддержать. «Однако если бы нам было действительно хорошо здесь, это место не могло бы называться Адом!», - сказала как-то раз Ханна, и невольно все с ней согласились. После этого Алоис всерьез задался вопросом, а так ли уж это неприятно – провести остаток вечности несколькими кругами Преисподней ниже, выживая среди сонма мерзких звероподобных бесов. Ханна и Клод заверили юного графа, что неприятно, и тот успокоился.
Все изменилось с тех пор, как однажды поздним вечером (или ранней ночью) Фаустус вернулся в особняк чрезвычайно взволнованный, и, усевшись в свое любимое старое кресло, рассказал мисс Анафероуз и мальчикам о том, что за пределами их поместья стали происходить загадочные и совершенно жуткие вещи. Пока Клод говорил, его била крупная дрожь, настолько сильная, что иногда он сбивался с мысли. И это было настолько не похоже на него обычного – спокойного, гордого, уверенного в своих силах, - что в серьезности дела уже никому из обитателей особняка не приходилось сомневаться.
Демон, о котором рассказал домашним Клод, не был похож на других. Этот нечистый никогда не заключал контрактов и не пожирал человеческих душ; говорили, будто он и вовсе не бывает в мире людей – однако молва о его безжалостности держала в страхе оба верхних круга Ада. Он никому не открывал своего лица и никого не просил о помощи – но по всей Преисподней за ним тянулся кровавый след, выложенный телами его врагов. Те, кто был поумней, считали его обезумевшим аристократом. Остальные же называли его демоном-убийцей или Дьявольским Фантомом. Никому не было известно, какие цели преследовал этот нечистый; знали лишь то, что вся Преисподняя лежит перед ним, как на ладони, и что со смертью от руки Фантома не сравниться ни одна, даже самая мучительная пытка. Но самым пугающим в этой истории было то, что убийца действовал не бездумно, словно маньяк – он убивал тайно, без позерства и с очевидной последовательностью. В каждом его нападении чувствовался жестокий математический смысл, как будто бы Дьявольский Фантом еще только расчищал себе поле для решающего поединка. А до определенного им времени этот демон готов был убивать, и, чтобы там ни говорили, делал он это мастерски. Бесшумный, безликий и беспощадный, Фантом скользил по Преисподней, словно тень. Здесь он был единственным хозяином и господином для всех; здесь только он устанавливал законы и убирал тех, кто не подчинялся им. За глаза его называли преступником. В открытую – Богом.
Собственно, первое время эта ужасная история должного впечатления не производила ни на Клода, ни на Ханну. Уж кого-кого, а их напугать было не так-то просто: как и некоторые другие демоны, в свое время практически насильно выброшенные в мир людей, они слишком хорошо представляли себе то, чего действительно стоило бояться. Для них слухи оставались слухами, а правда – правдой. Однако оба демона не учли того, что, в отличие от мира людей, Ад никогда не распускал слухов для чьей-то забавы – в этих местах хватало забот и без подобных шуток. Поэтому принять историю про Дьявольского Фантома на веру они не смогли до тех самых пор, пока в один прекрасный день во время очередной своей вылазки за пределы третьего круга Фаустус не увидел жертву демона-убийцы собственными глазами. Позже он признался Алоису, что, пожалуй, этот момент стал в его жизни одним из тех, о которых никогда не хочется вспоминать. Тогда, глядя на изуродованное тело нечистого, у Клода не хватило смелости даже на то, чтобы проверить, жив еще бедняга или уже нет. Он плохо помнил, что случилось потом; в его памяти застыли, словно выжженные на сетчатке, только пустые, лишенные души глаза незнакомца, и ужас, глядящий со дна огромных черных зрачков. Этот взгляд преследовал демона до самого особняка, пока он не взбежал по ступенькам в холл и не захлопнул дверь с такой силой, что звякнули оконные стекла.
После этого случая ни о каких спокойных вечерах в гостиной у камина не могло быть и речи. И хотя Клода не очень-то радовала перспектива проводить целые дни на собачьем холоде, отыскивая новых жертв Дьявольского Фантома, для него все было лучше, чем слоняться без дела по старому особняку. Дворецкий Трэнси не терял надежды на то, что однажды ему удастся поймать демона-убийцу на месте преступления. Правда, Фаустус не имел ни малейшего понятия, что он будет делать потом – и выживет ли, - если все-таки вступит с Фантомом в честную схватку. Но Клод предпочитал об этом не думать. Теперь, когда у него наконец-то появилась возможность избавиться от этой чересчур скучной жизни в поместье третьего круга, он не гнушался даже мыслью о расследовании; особую прелесть дворецкий видел в том, что эта история напоминала ему детективные дела его юного господина, которые тот когда-то вел в Лондоне. Сам Алоис радовался необычайно: благодаря делу Дьявольского Фантома у них с Клодом впервые за последнее время снова появились общие темы для разговора. Лука радовался, потому что радовался Алоис, и, в принципе, тоже был счастлив. Одна только Ханна искренне считала всю эту затею сумасбродством. Внезапные исчезновения Фаустуса и вид едва державшихся на ногах от усталости братьев МакКэн выводили ее из себя. Конечно, ей было приятно, что Клод и мальчики за эти два месяца так сдружились; но все же в ее глазах Фаустус был не самым лучшим примером для подражания. Исключая обостренное чувство собственного достоинства, он не обладал никакими особыми качествами, которые братья МакКэн могли бы у него перенять. По крайней мере, так думалось Ханне. Сам Клод был о себе другого мнения, но возражать подруге не решался.
- Зря ты так беспокоишься, - сказал граф Трэнси, когда мисс Анафероуз снова вздохнула, явно погруженная в какие-то свои безрадостные мысли. – Клод скоро вернется. Побродит вокруг поместья, как обычно, – и вернется.
- Хотелось бы верить, - ответила Ханна не без ноток ворчанья в голосе. У нее было свое мнение по поводу того, куда, а вернее, от кого мог сбежать Фаустус в такую рань.
Алоис перевел взгляд на лестницу, краешек которой виднелся из-за приоткрытой двери между кухней и залой, заменявшей им холл и прихожую.
- Странно, Себастьяна все еще нет… - он отметил положение минутной стрелки на больших напольных часах. – А завтрак-то уже совсем скоро!
Ханна язвительно фыркнула:
- Не удивлюсь, если после разговора с Клодом Себастьяну и вовсе не захочется видеть нас…
- Правда? – Трэнси наивно поднял брови. – А почему ты так думаешь?
Демоница промолчала: ей не хотелось огорчать Алоиса своими размышлениями по этому поводу.
- Ну, тогда я сам отнесу ему поесть! – нашелся юный граф, торжественно вскинув вверх указательный палец.
- Только после того, как выведешь с обеденной скатерти все пятна.
Лицо мальчишки вытянулось.
- Но Ханна… - попытался возразить он.
Мисс Анафероуз положила руки на плечи Алоиса и заглянула ему в глаза.
- Если ты сделаешь это, то, обещаю, я не скажу Клоду ни слова про тот белый сервиз, который якобы потерялся в серванте.
- Какой сервиз? – поинтересовался Лука. Он явно не заметил опасного взгляда, которым одарил его старший брат.
- Ну и пофиг! Все равно, тот сервиз был уже совсем старый!
- Старинный, - укоризненно поправила его Ханна.
Неизвестно, сколько еще времени они бы могли так препираться, если бы в следующий миг до них не донеслись чьи-то осторожные шаги. Постепенно звук становился все громче и громче, как будто кто-то спускался в соседнюю комнату вниз по лестнице. Ханна опустила руки с плеч Алоиса, прислушиваясь; мальчишки переглянулись.
В щель между косяком и дверью, ведущей в обеденный зал, просунулась бледная рука с выведенной на ней черной пентаграммой. Следом за рукой в проеме показалось заинтересованное лицо. Взгляд гостя бегло прошелся по всей комнате и остановился на демонице вместе с обоими МакКэнами. Еще с полминуты Себастьян оглядывался вокруг, а затем, облегченно вздохнув, зашел внутрь.
Выглядел он, мягко говоря, потрепанным. Рубашка – явно с чужого плеча – была велика Михаэлису и теперь свисала из-за пояса его брюк. Затянутый вокруг ворота галстук не мог скрыть тонкой багровой полоски над ключицами Себастьяна, и тот периодически его одергивал. Но хуже всего дело обстояло с волосами: длинные черные пряди падали на лоб дворецкого и поднимались сзади причудливыми вихрами, что придавало его прическе еще более небрежный вид, чем обычно. Кроме того, с кожи Себастьяна так и не спала мертвенная белизна, и теперь, контрастируя с его глубокими карими глазами, она смотрелась довольно жутко.
- Доброе утро, - Михаэлис одарил семейство Трэнси кислой улыбкой. Он чувствовал направленные на себя взгляды и никак не мог понять, чего же в них больше: жалости, брезгливости или страха. Мысленно выбрав предпоследнее, Себастьян опустил глаза и медленно поплелся к столу.
Дворецкий Фантомхайвов никогда бы не признался себе в этом; однако в глубине своей демонической души он вдруг остро почувствовал, что это место – не его дом, что все, чего бы ни касались его руки, и на что бы ни смотрели глаза – не принадлежит ему, и что для обитателей поместья он - только обуза, и ничего больше. От этого у него на сердце сделалось совсем гадко.
И чем сильнее Себастьян это понимал, тем несчастнее становился.
@темы: о трудностях воспитания, Белинский, убейся ап стенку!, печеньки спасут мир
-
-
22.09.2011 в 17:16-
-
12.10.2011 в 15:13пожалуйста поскорее ^_^
-
-
12.10.2011 в 15:59-
-
20.12.2011 в 22:16-
-
21.12.2011 в 13:54Просто проблема в том, что фанфики нельзя сдать в институт на творческий конкурс и в бланк ЕГЭ его тоже не запишешь. Поэтому приходиться работать на два фронта, ибо не хочется получить кучу неудов за 11 класс...